Новини науки

Человек разумный появился около 200 тыс. лет назад и примерно 20 тыс. лет назад заселил весь мир, одержав безоговорочную победу над конкурентами. А всё дело в том, что наши предки переждали ледниковый период в правильном месте.

Такую гипотезу выдвинули Джон Стюарт из Борнмутского университета и Крис Стрингер из лондонского Музея естественной истории (оба — Великобритания). Они утверждают, что климатические процессы, которые влияют на эволюцию животных, можно использовать для объяснения двух вещей, касающихся людей: почему евразийские виды Homo так сильно различаются и почему именно мы вышли победителями, передает "Компьюлента".

Для ответа на эти вопросы исследователи прибегают к гипотезе рефугиума — в биологии и экологии этим термином обозначается относительно небольшая область с пригодными для жизни условиями, в которой популяция может сохраниться, когда всё вокруг гибнет. Такие рефугиумы не только обеспечивают краткосрочное выживание, но и влияют на дальнейшую эволюцию группы или вида, поскольку в них воздействие генетических факторов и естественного отбора приобретает уникальный характер.

Авторы сравнивают эволюцию групп Homo, попавших из Африки в Евразию, с детской игрой, когда по сигналу участники должны успеть занять стулья, причём стульев на один меньше, чем детей. Такая игра начиналась при наступлении очередного ледникового периода. Какие-то группы выбывали из эволюционной борьбы, а каким-то чрезвычайно везло с рефугиумом.

Человек разумный, как правило, выбирал рефугиумы в относительно умеренном климате, тогда как неандертальцы оказывались в ловушках на севере. Выживали и те и другие, но разница между более холодными и более тёплыми условиями сыграла, по мнению исследователей, ключевую роль в формировании дальнейших морфологических и поведенческих различий между видами.

«Неандертальцы описываются как представители человеческого рода, адаптированные к холоду, даже к гиперарктическим условиям, — пишут Джон Стюарт и Крис Стрингер. — Некоторые черты — относительно короткие конечности, большая масса тела, увеличенные носовые пазухи — интерпретированы как связанные с терморегуляцией. Есть основания сделать вывод, что неандертальцы и впрямь были в некоторой степени адаптированы к холоду, причём наверняка лучше, чем их африканские предки. Кроме того, они, вероятно, были физически лучше приспособлены к холодным условиям, чем последующие популяции анатомически современных людей, которые вместо этого развивали дополнительные поведенческие адаптации, позволявшие им справляться с условиями позднего плейстоцена в Евразии».

Как только ледники отступили, эти поведенческие адаптации позволили человеку разумному распространиться по всей Евразии. Если бы ледниковый период не застал неандертальцев так далеко на севере, они не тратили бы времени на приобретение соответствующих физических адаптаций — и тогда, возможно, выдержали бы конкуренцию с нами.

Аналогичную картину можно видеть на примере медведей. Белые мишки — те же бурые, которые были вынуждены быстро приспосабливаться к новым условиям, когда ледниковый период запер их в северных рефугиумах. Правда, в отличие от неандертальцев, они не вымерли. Пока не вымерли.

Предложенная гипотеза о рефугиумах и впрямь могла бы объяснить удивительно большие различия между человеком разумным, неандертальцем, денисовцем и только что обнаруженным человеком из Пещеры благородного оленя. Действительно, откуда ещё они могли взяться, ведь нас не разделял огромный океан, все мы жили в Евразии и даже скрещивались.

Гипотеза, впрочем, ещё очень сыра. Не хватает огромного количества информации и о морфологии, и о генетике этих видов и различных групп внутри них. Мало известно также о том, как они расселялись по Евразии, как эволюционировали, адаптируясь к специфическим условиям.